История колонии Икор (Землепашец), с.Ромашкино

Исаак Кучеров (Пенза)
История колонии "Икор" ("Землепашец")
(из воспоминаний бывшего колониста)
Борису Абрамову

Глава I

В 1922 г. "Агро-Джойнт" договорился с молодым правительством СССР о разрешении евреям переселяться в колонии, которые создавались в Крыму, на юге Украины и в Белоруссии. В Крыму представители "Джойнта" пытались организовать одну образцово-показательную колонию вблизи города-курорта Евпатории и обратились Крымскому правительству с просьбой подобрать подходящее место. В Евпатории жил большой коммерсант Исаак Моисеевич Мильруд, до революции он купил у одного русского помещика-пьяницы имение, которое держал под его именем, и поставлял мясо в г. Симферополь. Исаак Моисеевич нашел брошенное имение помещика Ходжаша в 10 км от Евпатории и вместе с представителями "Джойнта" Любарским и доктором Розеном поехали осматривать имение. Им понравилось, что есть 2 колодца, большие склады и полуразрушенные здания для временного жилья. В колонию решено было принимать по конкурсу, и пробиться туда было непросто.

Крымское правительство дало согласие на строительство колонии. Давалась ссуда на 10 лет на строительство дома, покупку 2 лошадей, 2 коров, всего сельскохозяйственного инвентаря. Исаак Моисеевич получил разрешение вербовать людей. Из Москвы приехал убежденный сионист Саксонов, из Одессы - Рубин, 4 брата Гуревичи, много евреев из Евпатории, Мелитополя. Из центральной России были завербованы строители, техник-строитель Брук, и закипела работа.

Через строящееся село шла дорога в Евпаторию из татарского и немецкого сел. Проезжающие всегда смеялись и говорили: "Вы сеете, а мы убирать будем". Никто не верил, что евреи смогут трудиться на земле. На собрании решили дать селу название "Икор", что на иврите означает земледелец.

"Джойнт" выделил 3 трактора марки "Ватербойм". Троих человек - Абрама Щеголева, Абрама Холотоноса и Арона Годосевича - послали в Евпаторию получить трактора. Инструктор провел 4-х часовой инструктаж, как заправлять горючим, как заводить и останавливать трактор, и колонна из трех тракторов направилась в Икор. Ватага городских мальчишек бежала за тракторами, а трактористы вели их с большим напряжением, т.к. правил уличного движения не знали, да и долго вести трактор было сложно, он был не совершенен, с большой вибрацией на сиденье. В Икор благополучно приехали Щеголев и Золотонос, заехали во двор бывшего имения, выключили трактора, и уставшие завалились на траву и уснули, а Арон Годосевич забыл, как надо останавливать трактор, и все время колесил вокруг двора имения, пока не кончилось горючее. Все жители собрались любоваться на "адскую машину".

Постепенно стали приезжать жены с детьми к первым поселенцам-мужчинам. Сразу начали готовить вспашку почвы под озимую пшеницу. Старшим по селу избрали Абрама Ильича Годосевича, он руководил всем. Это был умный, талантливый человек.

Почву готовили сообща и сообща посеяли, а потом по жребию тянули свои наделы в зависимости от количества членов семьи. Питались все вместе. Чьи дома были готовы, те переселялись в дома, а в свободные квартиры принимали новых членов села. В это время приехал шойхет Шапиро и вопреки всем построил большой дом, но так, чтобы все окна выходили на восток. У Шапиро было 5 дочерей и один сын Пиня. Из Смоленска приехал учитель Иосиф Исаакович Хенкин и в одном из сараев открыл школу. Это был очень культурный человек. Несмотря на то, что он был еврей, он преподавал русский язык в гимназии - в его роду были николаевские солдаты, которые пользовались льготами. Хенкин учил детей не только русскому языку, но и очень много внимания уделял изучению еврейского языка. Могу сказать: если бы я не учился у Иосифа Исааковича, то не стал бы учителем. С учащимися он ставил постановки на еврейском языке, с молодежью готовил инсценировки из произведений Шолом-Алейхема. Он обратился ко всем жителям села: строительство школы - дело всенародное, и каждый должен отработать на стройке 6 дней. К осени школа была построена.

Все трудились с большим энтузиазмом: выезжали на поля чуть свет и работали дотемна. Хозяйство у каждого жителя села разрасталось, и нужно было организовать сбыт продуктов животноводства. В Евпатории много санаториев, и Абрам Ильич поехал в Евпаторию и договорился, что колония "Икор" может еженедельно доставлять свежее молоко, мясо и яйца, на что представители многих санаториев охотно согласились. Срочно коллективно построили молочный пункт, выбрали приемщицу Розу Баскевич для приема молока и других продуктов. Расчеты производились один раз в месяц. Приемщице платили 1 копейку с литра, а тому, кто вел расчет, по 1.5 копейки за литр. У людей сразу появились деньги, и каждый смог покупать одежду и расширять свое хозяйство.

Отец приехал в Икор, чтобы нашу семью приняли в члены колонии. Этот вопрос решался на общем собрании. Но когда узнали, что у нас 7 мальчиков, и мы бедняки, все проголосовали против принятия. Отец был очень удручен, и мать решила сама заняться этим вопросом. Оказалось, что Абрам Ильич - наш дальний родственник, и мать сумела убедить жителей села, что наша семья не какое-нибудь хулиганье, что мы жили в сельской местности и знаем сельский труд, а бедность - не порок. Мать обладала даром красноречия, кроме того, она была необыкновенно красивая женщина, и, наконец, все проголосовали, чтобы нас приняли в колонию. Отец получил кредит, мы получили 2 лошади, 2 коровы, развели много птицы, а трудолюбию учить нас было не нужно.

На следующий год урожай зерновых в колонии удался на славу. Все были обеспечены хлебом для своих семей, зерном для животных, и каждый мог часть урожая продать государству или на рынке. Каждому было дано указание посадить на приусадебном участке по 360 кустов винограда, посадочный материал доставили.

В Крыму для нужд колоний были открыты 2 средних учебных заведения: в селе Чеботарке под Саки, где готовили младших агрономов по виноградарству и зерновому хозяйству - туда поступил учиться мой старший брат Шура (Шолем), и под Евпаторией - Кара-Тобе - готовило зоотехников, туда послали учиться Фаню Гуревич.

Теперь, когда личное подсобное хозяйство давало хороший доход, жители села стали держать продуктивных животных.

Агрономы и зоотехник на собраниях выступали с советами о соблюдении севооборота, как ухаживать за виноградником, проводили профилактический осмотр скота и делали прививки. Даже такие аккуратные люди, как жители немецких сел, поражались, как колонисты Икора вели свое хозяйство, как умели сочетать труд с рыночными отношениями.

Покровители "Джойнта" с каждым приездом в Крым считали своим долгом посещать колонию Икор и предложили всем сообща взять кредит, чтобы построить клуб, вокруг него заложить парк, использовать приусадебные участки для выращивания бахчевых культур, озеленить село. Они обещали на средства "Джойнта" соединить колонию Икор с городом Евпаторией трамвайной линией, построить ледник и медицинский пункт. Опять закипела работа. Кроме того, из "Джойнта" начали поступать трактора, и надо было готовить кадры. Были открыты курсы трактористов, куда поехали учиться старший брат Борис, Гриша Шер, Гирша Фельдман. Колонистов не устраивал совместный способ обработки земли, они стали объединяться в небольшие группы из 3-4-5 семей, это давало лучшие результаты. Наш отец вошел в группу из 3 семей: Майор Абрамович Лившиц, Изя Шпектор и отец, Маркус Григорьевич Кучеров. Молодежь устраивала концерты, сценарии к ним писала Рахиль Салита. Туда собиралось так много народу, что яблоку негде было упасть.

Лучший приусадебный участок был у шойхета Шапиро. Когда арбузы созревали, Пиня спал ночью в шалаше. Зная, что ночью он очень крепко спит, молодежь решила над ним подшутить. Ночью вырвали штук 20 арбузов и унесли, его спящего вынесли из шалаша и у ног положили 6 арбузов, а он так крепко спал, что ничего не слышал. Над этой шуткой долго смеялись всем селом.

На общем собрании было решено каждому отработать 6 дней на строительстве клуба, медицинского пункта и ледника. Слава о колонии Икор гремела по всему Крыму и далеко за его пределами. Вот интересный случай. Приехавшая из США делегация евреев должна была посетить нашу колонию. Это было примерно в июне. Мы выкопали лук и сушили его на земле возле дома, во дворе стояло много клеток с кроликами, было очень много домашней птицы. Евпаторийское начальство, знавшее о визите, привезло в село красный патефон и пластинки с революционными песнями. А так как наш дом был самый крайний, нам его и вручили, чтобы во время визита у нас играл патефон. Настала торжественная минута: делегация приехала, вошла к нам во двор и взялась за голову, зачем так много лука, осмотрели клетки с кроликами. В это время мать вынимала огромные караваи свежеиспеченного хлеба из печи, каждому члену делегации отрезала по ломтю, поставила тарелку с маслом и налила по кружке холодного молока. Гости ели с большим аппетитом и не могли нахвалиться вкусу хлеба, домашнему сливочному маслу и молоку. А брат Фима огородами побежал к соседу, принес патефон с пластинками и показал, как заводить и выключать его. Когда делегация перекусила у нас, они зашли к соседу Науму Росману, там играл тот же красный патефон. Они засмеялись и спросили, что это у вас в колонии у всех красные патефоны и одни и те же пластинки. После этого в селе долго шутили об истории с красным патефоном. Многие жители стали покупать тачанки, это типа фаэтонов, на рессорах. Первыми купили Симон Липкин, Иосиф Грувман, Бенчик Золотонос. На них молодежь ездила в театр города Евпатории, когда туда приезжали на гастроли какие-нибудь артисты.

Жизнь в колонии била ключом, люди умели трудиться и хорошо отдыхать, личное подсобное хозяйство давало доход, дети учились в новой школе, построили клуб, озеленили село. Но вот начался печальный период в жизни колонистов, когда Сталин стал осуществлять свой бездарный план коллективизации.

На базе колонии Икор чиновники района решили создать коммуну-гигант, куда должны были войти Икор, русское село Ораз, два татарских села Айсабай и Картби и немецкое село Унгут. Село забурлило, как встревоженный пчелиный улей. Собрания проходили ежедневно, людей убеждали, что товарищ Сталин знает, что делает, и печется о благе народа, что выступать против могут только враги советской власти. Как-то поздно вечером к нам постучал Исаак Моисеевич Мильруд, он шел к нам под проливным дождем. Ему дали стул, чтобы он отдышался и пришел в себя. Обращаясь к матери, он убеждал ее выступить против коммуны, уверяя, что ей ничего не сделают, у нас куча детей. Мать долго не соглашалась. "А вам хочется спать под общим одеялом", - кричал он. Наконец мать согласилась. Она обладала красноречием, ее поддержали все. Через два дня после собрания райком комсомола распустил комсомольскую организацию, признав ее оппортунистической. Так вопрос с коммуной провалился, начались аресты в татарских селах и в немецком селе.

Через некоторое время на базе нашей колонии решили создать колхоз. Здесь уже никто ничего сделать не смог. Была осень. Каждый должен был сдать лошадей, всю упряжь, весь сельхозинвентарь и одну корову. Все делалось очень непродуманно, была осень, кормов для животных не нашлось, и началась новая форма продразверстки: ездили по дворам и отбирали грубый корм, но и это не помогло. Тогда решили купить солому в коммуне "Грядущий мир". Солома оказалась гнилая. Начали искать виновников в массовой гибели лошадей и коров, ими оказались ветеринарные врачи г. Евпатории, и их судили как врагов народа.

Свезенный сельхозинвентарь всю зиму стоял под дождем и ржавел, никто его не смазывал. На эту картину было больно смотреть. В колхоз вступили все, кроме моего отца Маркуса Григорьевича Кучерова и Майора Абрамовича Лившица. На следующий год их обложили налогом, "твердым заданием". Государству нужно было сдать столько хлеба, сколько его не было собрано с поля. Отец поехал в Симферополь и объяснил, что у него 7 детей, и вся семья будет обречена на голодную смерть, тогда ему пообещали снять половину налога.

И через некоторое время отец и его единомышленники вступили в колхоз. Там за труд ничего не платили, писали трудодни или, как их в народе называли, палочки. В стране начался голод. Вся Полтавщина заполнила Крым, голодные, истощенные люди меняли домотканые рядна на продукты питания. Из села стали массами уезжать молодежь и самые первые переселенцы-патриоты, такие как Перельсберг, Бенчик Золотонос, Черняков, Берсон, Рубин, Саксонов, Бейтельман, Турецкий и др.

Хаима Мильруда как бригадира арестовали и только чудом его отец смог вырвать сына из тюрьмы. Люди жили за счет организованной продажи своих сельхозпродуктов. Всех заставляли жить по дикой мудрости "отца" И. Сталина. По уставу положено одна корова на семью: у нас семья из 9 человек - и одинокая женщина тоже имела право держать одну корову. Видя такое положение, "Джойнт" перестал финансировать переселенцев и свернул свою деятельность. Зато наше правительство выгоды не упустило, банк г. Евпатории наложил лапу на все долги, и пришлось еще платить проценты нашему государству за то, что дал "Агро-Джойнт".

С началом коллективизации пошло раскулачивание. Хотя такой список из 6 семей был и в нашем колхозе, но начальство не решалось воплотить его в жизнь, так как все это было приобретено на средства американских евреев. Зато отвели душу на соседнем татарском селе Картби и особенно немецком селе Унгут. И что обидно, нашлась одна еврейка из нашего села Сонька Шнейдерова, которая согласилась поехать в Унгур и принять участие в акции по раскулачиванию.Она привезла целую мажару мебели: столы, стулья, шкафы, старинные картины, настенные часы, и даже огромную настенную клизму. Когда узнали, что Сонька решилась на такое дело, люди тайно собрались и решили послать мою мать уговорить ее не делать этого преступления. Но все уговоры матери были безуспешны. В первую субботу, когда евреи молились, Соньку прокляли, но она сделала свое кровавое дело. Как протест жители Унгута при поездке в Евпаторию проложили другую дорогу, чтобы не ехать через Икор. Правильно гласит пословица: нет плохих наций, есть в каждой нации отдельные подлецы.

Но как бы то ни было, в Крыму было 3 еврейских района: Смидовический, Фрайдорфский и Лариндорфский, где евреи России стали приобщаться к сельскому хозяйству, дети изучали идиш в школе. "Джойнт" увековечил свою память. Евреи доказали, что в условиях колхоза они могут трудиться. В Евпатории готовили кадры механизаторов: трактористов, шоферов, комбайнеров для еврейских поселений.

Читать 2 часть